Существовали ли корабли дураков? Что общего между появлением тюрем и безумием в европейской культуре?
Изображения «кораблей дураков» были популярны в живописи и гравюре в XV – XVI веках. Одним из самых известных из них является одноименная створка триптиха кисти нидерландца Иеронима Босха. Культовый французский философ и историк Мишель Фуко (1926 – 1984) написал монументальный труд «История безумия в классическую эпоху», в котором опубликовал результаты многолетних исследований о существовании кораблей дураков в немецких землях и связи «безумия» и появления тюрем в Европе Нового времени. Журнал TheStatusSymbol.com собрал ряд самых важных цитат из книги по истории безумия и зарождения тюрем в Европе.
Корабли дураков существовали в Германии и Фландрии в XIV – XVI веках
«“Корабль дураков” (Narrenschiff) — единственное из всех этих судов, которое существовало не только в романах и сатирах, но и в самой действительности; такие корабли, заполненные сумасшедшими и перевозившие свой необычный груз из города в город, были на самом деле. В те времена безумцам ничего не стоило вести бродячий образ жизни. Города при первом удобном случае изгоняли их за пределы своих стен; и они так и скитались по отдаленным деревням, если только их не препоручали какой-нибудь группе купцов или паломников. Особенное распространение этот обычай получил в Германии; в Нюрнберге в первую половину XV века было зарегистрировано 62 умалишенных; 31 человек был изгнан из города; за следующие пятьдесят лет, судя по дошедшим до нас свидетельствам, еще 21 человек не по своей воле покинул город — причем речь идет только о безумцах, задержанных муниципальными властями. Нередко бывало, что их передавали на попечение морякам: в 1399 году во Франкфурте матросам поручают избавить город от безумного, который расхаживал по улицам нагишом; в самом начале XV века какого-то невменяемого преступника таким же образом переправляют в Майнц. Случается, что моряки ссаживают на берег своих неудобных пассажиров раньше, чем обещали; подтверждением тому — история с франкфуртским кузнецом, которого дважды выдворяли из города и который оба раза возвращался обратно, покуда наконец его не доставили в Крейцнах, где он и осел. Должно быть, у причалов европейских городов часто можно было встретить такие “корабли дураков”». Корабли дураков бороздили тихие воды притоков Рейна и фламандских каналов. Таким образом, «умалишенные отправлялись на поиски своего разума — кто спускаясь по рекам Рейнской области вниз, по направлению к Бельгии и Гелю, кто поднимаясь вверх по Рейну, к Юре и Безансону». Безумцев «перепоручали» морякам, чтоб «избавить» от них города. Считалось, что вода «очищает» человека. «Безумец заперт на его борту, словно в тюрьме, побег из которой невозможен <…> Он — Пассажир (Passager) в высшем смысле слова, иными словами, узник перехода (passage)».
Как связано появление тюрьмы и отношение к безумию в XVII веке в Европе?
По мнению Мишеля Фуко, «Возрождение выпустило на свободу голоса Безумия, сумев усмирить их неистовую силу; классическая эпоха, совершив неожиданный переворот, заставила Безумие умолкнуть. Декарт, следуя путем сомнения, обнаруживает, что безумие сродни сновидению и заблуждению ума во всех его формах».
В XVII веке во Франции появляются «госпитали» и «богадельни». В 1656 году в Париже появляется «Общий госпиталь». «Все они отныне отводятся для бедняков Парижа обоего пола, всякого возраста и происхождения, любого звания и состояния, каковы бы они ни были, здоровые либо увечные, больные либо выздоравливающие, излечимые либо неизлечимые”. Здесь надлежит принимать, размещать и кормить всех, кто приходит добровольно или направляется по решению королевской либо судебной власти; следует также обеспечить пропитание, добротную одежду и общий надзор для тех, кто туда не попал, но мог или должен был бы там находиться. Для целей сих будут в распоряжении управляющих: столбы, железные ошейники, камеры и подземные темницы в сказанном Общем госпитале и во всех местах, ему приданных, дабы они использовали их по своему усмотрению, и предписания, данные ими внутри сказанного Госпиталя, не подлежат обжалованию; что же до предписаний, каковые сделаны будут вне Госпиталя, то они и по форме своей и по содержанию должны исполняться неукоснительно, невзирая ни на какое сопротивление либо обжалование, воспоследовавшее или могущее воспоследовать, и не принимая оных во внимание, однако же меры защитительные либо обвинительные должны быть в соответствии с ними безотлагательно приняты в судебном порядке”».
После изучения данных исторических документов Мишель Фуко делает вывод: «Независимость и всесилие Общего госпиталя почти абсолютны, его суд не подлежит обжалованию, а решения выше любого права; это какая-то странная власть, созданная королем на грани закона, на стыке между правопорядком и правосудием, какая-то третья репрессивная сила».
